Пропажа государственной важности [litres] - Алекс Монт

class="p1">— За такую цену она приличная, конечно. Однако ж если бы господин Достоевский, что квартировал здесь допреж, не съехал бы раньше сроку, домовладелец ни за что не уступил бы мне ее за такие деньги.

Сергей промолчал, предпочтя не дискутировать далее на щекотливую тему. В отличие от Блока, он не был стеснен в средствах, благодаря доставшемуся от отца наследству, и сейчас испытывал невольную неловкость из-за своего благополучия.

— Уж не тот ли это Достоевский, писавший криминальный роман[50], что в «Русском вестнике» месье Катков напечатал? — услыхав фамилию литератора, живо вскинулся он.

— Тот самый, господин коллежский асессор. По неизвестной Ширмеру причине оный писатель неожиданно расторг договор аренды и, как говорят, спешно ретировался с молодой женой за границу.

— Раз с молодой женой, сие извиняет его нетерпение, — задумчиво глянул перед собой Сергей.

«А сегодня уж пятница. Еще день, другой, и мне придется расписаться в собственном бессилии, если к воскресенью пакет государя не найдется», — с тяжелым чувством размышлял он.

Утро городских будней вступало в свои права. По тротуарам сновал рабочий люд, голубая бочка водовоза неторопливо поскрипывала навстречу, а вслед за ней, распространяя благоухания отхожего места, тащился «экипаж» золотаря. Поставленная на широкие колеса, чудовищных размеров емкость с глубоким ковшом для вычерпывания выгребных ям вызывала невольный трепет. Стараясь не вдыхать одуряющую вонь и выждав, когда ассенизаторская повозка, угрожающе кренясь, отъедет на порядочное расстояние, Чаров приступил к изложению цели своего прихода к полицейскому следователю.

— Давайте немедля спустимся к Лиховцеву, тем паче, что я собирался повторно допросить его, — предложил Блок, едва коляска остановилась возле сыскного отделения. Как и неделей, ранее, он был немало впечатлен рассказом Сергея.

— Поскольку он пребывает в одной камере с Егорием, который меня знает, полагаю, удобнее его доставить в ваш кабинет, — вспомнив об убийце столяра, возразил Чаров.

— Буде, по-вашему, — безоговорочно принял его доводы Блок, приказав дежурившему в приемной канцеляристу, распорядиться насчет Лиховцева.

— Господин судебный следователь желает побеседовать с вами, — обратился он к арестованному, когда того привели.

Вид у Лиховцева был неважный. Ночь в камере, отягощенная обществом беспрестанного стенавшего Егория, явно не способствовала его настроению. Он был готов на все, чтобы туда не возвращаться.

— Ну-с, молодой человек, рассказывайте, что было и, желательно, без утайки, — обратился Чаров к заключенному, вглядываясь в его посеревшее испуганное лицо.

— Да я, вроде, как Барскова в парке убили, господину полицейскому следователю без утайки уже обсказал, — в путаной неуверенности начал Лиховцев.

— Отчего вы стрелять туда поехали, с какой целью? — сведя брови, и с металлом в голосе вопросил Сергей.

— Нечаев сказывал, чтобы метко стрелять научиться, следует практиковать глаз и руку, — пробубнил студент.

— Это понятно. Но кто ваша жертва, кого убивать замысливали? — метнув гневный взгляд, не отступался Чаров.

— Об том тогда речи не было, — понуро склонил голову арестант.

— Ну, хорошо, поверю вам на слово. Оставим покамест несчастный случай в Новознаменском парке на вашей с Нечаевым совести и на усмотрение господина следователя, — кивнул в сторону Блока Чаров. — А теперь скажите-ка, мил человек, что за куль вы в квартиру Нечаева приволокли, и какова была цель ваших частых к нему визитов?

— Это был порох с Охтенского завода, — огорошил дознавателей Лиховцев.

— Вы намеревались собрать адскую машину? — в один голос спросили они.

— Не знаю! — вымученно выкрикнул Лиховцев, и слезы отчаяния выступили на его глазах. — Нечаев сказал, — утирая лицо, хлюпал он покрасневшим носом, — что порох нужен для устройства фейерверков. Дескать, это весьма прибыльное дело и нам следует на каникулах им заняться.

— И вы приняли подобные байки за чистую монету? — с недоверием воскликнул Блок.

— Принял, представьте себе! — испугался до смерти Лиховцев.

— Пока нет надежной технологии изготовления адских машин на основе нитроглицерина[51], нужны традиционные компоненты. Вот, Нечаев и потребовал от вас достать пуд пороху, — блеснув осведомленностью, сделал вывод полицейский следователь и победно посмотрел на Чарова. — Кстати, как вы умудрились его достать? — продолжал наступать он.

— На Охтенском заводе у меня кум служит, он и помог.

— Но как вынесли такое количество, минуя охрану? — не унимался Блок.

— Все устроил Кузьма. Я только приехал на извозчике и забрал мешок, уже вынесенный им за ограду завода, — не успел проговорить он, как рыдания стали душить его.

— Вот что, Лиховцев. Вижу, вы тут совсем расклеились, а нам с господином полицейским следователем ехать надобно, а не за вами нюни подтирать. В камеру вам принесут чернила, перо и бумагу, так что, извольте о своих проделках подробно все написать. Чистосердечное сознание облегчит вашу участь, а может, — незаметно подмигнул Чаров Блоку, — и вовсе освободит от наказания. Надеюсь, ваш сокамерник не сильно вам докучает? — участливо спросил он.

— Нет, нет, он тихий, только заговаривается часом. Господа, я все как было напишу, обещаю! — радостно запричитал Лиховцев, как был уведен полицейским надзирателем.

На стук принесшего дрова дворника Кальцинский отворил дверь и был тотчас арестован. Поскольку Нечаев проводил в это время занятия, и в квартире он был один, Блок немедля допросил его. Не став отпираться, Кальцинский сознался в непреднамеренном убийстве Барскова, подтвердив показания Лиховцева.

Тем временем, Чаров в сопровождении дюжего полицейского, принужденного вышибить запертую дверь в кабинет учителя Закона Божия, произвел там первоначальный осмотр и обнаружил тот самый куль с порохом, безмятежно стоявший в углу за шкафом. «И ни одной иконы!» — подивился собственному открытию Сергей. Обратившись к письменному столу, он выудил из-под раскрытого тома Прудона два апрельских номера запрещенного «Колокола». Когда в кабинет вошел закончивший допрос Кальцинского Блок, Чаров предъявил ему припрятанный за шкафом куль с порохом, опустив незаметно в карман экземпляр подпольной литературы.

— Кальцинского повезли в отделение, теперь очередь за Нечаевым, — усаживаясь за письменный стол, с нескрываемым удовлетворением бросил полицейский следователь.

— Не перемудрить бы, — озабоченно проронил Сергей, выглядывая в окно. В это мгновенье заскрежетал ключ в замке, входная дверь хлопнула, и в передней появился Нечаев.

— Алексей, ты дома?! — крикнул он в пустоту коридора и, не дождавшись ответа, прошел в комнаты.

— Ваш земляк, Кальцинский, арестован и уже сознался в убийстве, — с непроницаемым лицом объявил ему вышедший в гостиную Блок. Не ожидавший встретить у себя полицейского, Нечаев неловко дернулся и наградил сыскаря испепеляющим взором. Увидев за спиной следователя двух дюжих молодцов в соответствующей униформе, он разом поник и прерывистым голосом просипел:

— Барскова он застрелил по неосторожности. В пылу спора Кальцинский энергично жестикулировал руками, в одной из которых держал револьвер. Ни я, ни тем более Лиховцев к происшедшему несчастью касательства не имеем.

— Вы только что оговорились, сказав: тем более Лиховцев. Иными словами, определенную меру вины за собой признаете? — вступил в беседу Чаров, продолжая посматривать в окно.